![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
О сложностях совместного проживания
На одну девушку, Люсю, не так посмотрел её муж.
Сложно объяснить, как именно, но не так.
Муж уехал на работу, а Люся бросилась в интернет как Катерина в Волгу.
В отличие от Волги интернет кишмя кишит специалистами по склеиванию треснувшего.
Через два часа вынырнула, вся в полезных советах.
От «не обращай внимания, куда он денется» до «гони козла поганой метлой».
Где-то посреди шкалы разместился романтический ужин в эротическом белье.
– С феромонами, – гордо сказала продавщица.
– Так не пахнет же, – удивилась Люся.
– Кому надо, учует!
На эротическое бельё ухнул аванс плюс немножко в долг.
Романтика с эротикой была назначена на среду.
Муж притащился в одиннадцать вечера, глянул на выскочившую в прихожую Люсю (дивный прозрачный пеньюарчик, чулки с кружевными подвязками) и сказал: – Что, отопление включили? Нет? Ты б оделась, простудишься.
Люся убедила себя, что в прихожей темновато, не рассмотрел, поправила локоны, подкрасила губы и, подхватив поднос с шампанским, бокалами и красиво уложенными на тарелке канапе, отрепетированной сладострастной походкой вошла в гостиную.
Муж сидя спал на диване, в одной руке пол-батона, в другой кусок краковской колбасы.
У Люси мягкий характер. Другая бы убила. Или как была – в пеньюаре, подвязках и рыданьях – ускакала к маме. Предварительно убив. А Люся лишь скрипнула зубами и ринулась пытать интернет, запивая печаль шампанским.
Отзывчивый интернет наотвечал всякого разного, с большим отрывом победило «оживить увядшие чувства ревностью».
Можно было, конечно, позвонить по некоторым оставшимся от девичества телефонам. Но это встречаться надо, разговаривать, реанимировать, раздувать давно угасшее, а время не ждёт.
И умная Люся взяла отгул, завела почтовый ящик на имя Максима Троекурова, владельца агенства недвижимости, высокого брюнета с голубыми глазами и лёгкой небритостью на мужественном лице, и приступила к оживлению.
– Добрый вечер, Людмила! – писал Максим Троекуров, поигрывая желваками на загорелых скулах. – С тех пор, как я увидел Вас, из моей души ушёл покой, я думаю о Вас ежечасно, ежеминутно, спрашиваю небо, за что мне такое счастье – знать, что Вы есть, и за что такое горе – осознавать недостижимость этого счастья.
– Я сижу у камина, – продолжал Максим Троекуров, – рядом мой пёс, он чувствует мою боль, тычется носом в ладонь, желая приободрить, понимает, хозяину не до него, и устраивается у моих ног. Мы оба смотрим на весёлое пламя, пёс засыпает, а я слушаю, как стучат ветки ореха в окно, пью крепкий виски и не пьянею. Где найти такое зелье, чтобы забыть Вас, Людмила?
В этом месте Люся всхлипнула.
Ну, потом ещё дописала про свою лёгкую походку, милую улыбку и глаза с искорками смеха в них – всё это каждую ночь снится глубоко страдающему Максиму Троекурову.
Закончила изящным пассажем про надежду, которая теплится в раненом сердце, и кликнула по «отправить».
И оставила включённый ноутбук с открытой почтой на кухонном столе.
Муж пришёл поздно, сразу рванул на кухню, загремел кастрюлями, потом крикнул: – Люсь! Тут у тебя письмо какое-то. Можно закрыть? Хочу счёт посмотреть, чувствую, продули.
– Ах, – сказала Люся, искусно смущаясь, – представляешь, влюбился, письмами забрасывает, приличный человек, недвижимостью занимается, дом за городом, всё такое.
– Орех ему в окно стучит! – возмутился муж. – С этими заказчиками сладу нет. Ну кто, кто сажает орех у стены? Он же корнями под фундамент пойдёт! А потом претензии – не так строили, стену повело. Тьфу! А ещё чего поесть найдётся?
За два последующих дня Люся залила слезами пять форумов. Интернет хором сказал – ничем мерзавца не проймёшь, значит, развод.
В пятницу муж пришёл вообще ночью. И нетрезв. Заглянул в спальню, спросил, спишь? ну спи, спи. И улёгся на диване. И захрапел наглым храпом.
В раздумьях о рухнувшей жизни Люся уснула только под утро.
Когда проснулась, мужа не было.
Ну что ж.
Люся злобно удалила троекуровское письмо, потому что все они, сволочи, одинаковы, и начала собирать вещи.
В двенадцать в дверь позвонили. Заплаканная, но решительная Люся открыла. На пороге стоял муж, гружёный какими-то пакетами.
– Люсь, у тебя глаза красные, аллергия? Счас разгружусь, в аптеку схожу. Люсь, мы вчера проект сдали, всё подписано, будет самый красивый квартал в городе! А давай съездим, покажу, где построят, давай? Только товарища одного надо устроить. Ждал, пока подрастёт, совсем мелких брать нельзя. Я ему тут всего накупил, по списку, всё, что надо.
Вытащил из-за пазухи маленького серого котика и поставил на пол.
Котик посмотрел на Люсю голубыми троекуровскими глазами, сказал Мяв! и сделал лужу.
– По документам Максимилиан. Будем звать Максик.
P.S. И всё у них замечательно. Разве что с эротическим бельём пролёт. В первый же день Максик забрался в приоткрытый ящик комода, где бельё ждало своего звёздного часа, и всласть над ним надругался. Над бельём. Комоду тоже перепало. Вероятно это были кошачьи феромоны.
P.P.S. Люся воспитывает Максика самостоятельно, с интернетом не советуется.
Сложно объяснить, как именно, но не так.
Муж уехал на работу, а Люся бросилась в интернет как Катерина в Волгу.
В отличие от Волги интернет кишмя кишит специалистами по склеиванию треснувшего.
Через два часа вынырнула, вся в полезных советах.
От «не обращай внимания, куда он денется» до «гони козла поганой метлой».
Где-то посреди шкалы разместился романтический ужин в эротическом белье.
– С феромонами, – гордо сказала продавщица.
– Так не пахнет же, – удивилась Люся.
– Кому надо, учует!
На эротическое бельё ухнул аванс плюс немножко в долг.
Романтика с эротикой была назначена на среду.
Муж притащился в одиннадцать вечера, глянул на выскочившую в прихожую Люсю (дивный прозрачный пеньюарчик, чулки с кружевными подвязками) и сказал: – Что, отопление включили? Нет? Ты б оделась, простудишься.
Люся убедила себя, что в прихожей темновато, не рассмотрел, поправила локоны, подкрасила губы и, подхватив поднос с шампанским, бокалами и красиво уложенными на тарелке канапе, отрепетированной сладострастной походкой вошла в гостиную.
Муж сидя спал на диване, в одной руке пол-батона, в другой кусок краковской колбасы.
У Люси мягкий характер. Другая бы убила. Или как была – в пеньюаре, подвязках и рыданьях – ускакала к маме. Предварительно убив. А Люся лишь скрипнула зубами и ринулась пытать интернет, запивая печаль шампанским.
Отзывчивый интернет наотвечал всякого разного, с большим отрывом победило «оживить увядшие чувства ревностью».
Можно было, конечно, позвонить по некоторым оставшимся от девичества телефонам. Но это встречаться надо, разговаривать, реанимировать, раздувать давно угасшее, а время не ждёт.
И умная Люся взяла отгул, завела почтовый ящик на имя Максима Троекурова, владельца агенства недвижимости, высокого брюнета с голубыми глазами и лёгкой небритостью на мужественном лице, и приступила к оживлению.
– Добрый вечер, Людмила! – писал Максим Троекуров, поигрывая желваками на загорелых скулах. – С тех пор, как я увидел Вас, из моей души ушёл покой, я думаю о Вас ежечасно, ежеминутно, спрашиваю небо, за что мне такое счастье – знать, что Вы есть, и за что такое горе – осознавать недостижимость этого счастья.
– Я сижу у камина, – продолжал Максим Троекуров, – рядом мой пёс, он чувствует мою боль, тычется носом в ладонь, желая приободрить, понимает, хозяину не до него, и устраивается у моих ног. Мы оба смотрим на весёлое пламя, пёс засыпает, а я слушаю, как стучат ветки ореха в окно, пью крепкий виски и не пьянею. Где найти такое зелье, чтобы забыть Вас, Людмила?
В этом месте Люся всхлипнула.
Ну, потом ещё дописала про свою лёгкую походку, милую улыбку и глаза с искорками смеха в них – всё это каждую ночь снится глубоко страдающему Максиму Троекурову.
Закончила изящным пассажем про надежду, которая теплится в раненом сердце, и кликнула по «отправить».
И оставила включённый ноутбук с открытой почтой на кухонном столе.
Муж пришёл поздно, сразу рванул на кухню, загремел кастрюлями, потом крикнул: – Люсь! Тут у тебя письмо какое-то. Можно закрыть? Хочу счёт посмотреть, чувствую, продули.
– Ах, – сказала Люся, искусно смущаясь, – представляешь, влюбился, письмами забрасывает, приличный человек, недвижимостью занимается, дом за городом, всё такое.
– Орех ему в окно стучит! – возмутился муж. – С этими заказчиками сладу нет. Ну кто, кто сажает орех у стены? Он же корнями под фундамент пойдёт! А потом претензии – не так строили, стену повело. Тьфу! А ещё чего поесть найдётся?
За два последующих дня Люся залила слезами пять форумов. Интернет хором сказал – ничем мерзавца не проймёшь, значит, развод.
В пятницу муж пришёл вообще ночью. И нетрезв. Заглянул в спальню, спросил, спишь? ну спи, спи. И улёгся на диване. И захрапел наглым храпом.
В раздумьях о рухнувшей жизни Люся уснула только под утро.
Когда проснулась, мужа не было.
Ну что ж.
Люся злобно удалила троекуровское письмо, потому что все они, сволочи, одинаковы, и начала собирать вещи.
В двенадцать в дверь позвонили. Заплаканная, но решительная Люся открыла. На пороге стоял муж, гружёный какими-то пакетами.
– Люсь, у тебя глаза красные, аллергия? Счас разгружусь, в аптеку схожу. Люсь, мы вчера проект сдали, всё подписано, будет самый красивый квартал в городе! А давай съездим, покажу, где построят, давай? Только товарища одного надо устроить. Ждал, пока подрастёт, совсем мелких брать нельзя. Я ему тут всего накупил, по списку, всё, что надо.
Вытащил из-за пазухи маленького серого котика и поставил на пол.
Котик посмотрел на Люсю голубыми троекуровскими глазами, сказал Мяв! и сделал лужу.
– По документам Максимилиан. Будем звать Максик.
P.S. И всё у них замечательно. Разве что с эротическим бельём пролёт. В первый же день Максик забрался в приоткрытый ящик комода, где бельё ждало своего звёздного часа, и всласть над ним надругался. Над бельём. Комоду тоже перепало. Вероятно это были кошачьи феромоны.
P.P.S. Люся воспитывает Максика самостоятельно, с интернетом не советуется.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-community.gif){kind=small}
Page 7 of 8